Сказки puszcza kinar
Морской дьявол
В оформлении: украшение "Морской дьявол" работы мастерской "Гримуар чёрной курочки"
С приходом сумерек все на корабле притихли. Кто уже закончил работу, спешил спрятаться внутри, в соответствии с рангом - в каюте или на нижней палубе. Вахтенные замолчали и переговаривались только короткими отрывистыми фразами. Тревога буквально витала в воздухе. Никто уже точно не помнил, сколько лет в этих краях то и дело исчезали моряки, но случалось это с пугающей периодичностью. Иногда их тела потом выбрасывало на берег - это были уродливо распухшие, обглоданные рыбами утопленники. Сначала этому не придавали значения – подумаешь, свалился очередной морячок за борт, велика ли печаль. Но исчезновения повторялись снова и снова.
И всегда только здесь.
Он стоял у борта возле кормы и скручивал веревки, напевая себе под нос какую-то песенку. Корабль он ненавидел всеми фибрами своей души, и только воспоминания об оставшемся на берегу унылом, холодном, полуголодном доме, кислом, укоряющем лице матери и отцовских подзатыльниках делали эту жизнь хоть сколь-нибудь сносной. По крайней мере, здесь, когда пробивало восемь склянок, всегда давали похлебку. Если повезет, в ней даже мог плавать кусочек мяса.

Его внимание привлек странный звук. Тихое, но очень красивое пение, раздавалось где-то совсем неподалеку. Он напряг зрение. Прямо возле борта в воде плавала, молодая, прекрасная– а главное, обнаженная – женщина. Он протер глаза – до берега было по меньшей мере 2-3 мили – и посмотрел еще раз. Женщина никуда не исчезла. Напротив, она подплыла еще ближе и теперь улыбалась.
Иван Айвазовский. Буря на море ночью. 1849
- Ты как сюда попала? Подожди, сейчас я спущу веревку. Должно быть, ты жутко замерзла в этой ледяной воде! – беспокойно сказал он.

- Не переживай. Я привыкла. Я живу здесь столько, сколько себя помню. Я сирена. Ваши иногда называют меня Морской дьявол, - сказала она и протянула ему руку, как будто собиралась пожать ее.

- Я Том, - ответил он, слегка запнувшись. – Сирена. Так это ты здесь похищаешь моряков, а потом выпиваешь из них всю кровь и бросаешь на съедение рыбам? Говорят, у тебя длинные клыки, всегда красные от человеческой крови…

- Клыки! Красные! От крови! – сирена покатилась со смеху, и Том, хоть и не мог рассмотреть всех деталей, отчетливо увидел, что зубы у нее белые, как жемчуг. – Нет, дорогой Том, я никого не похищаю. Все, кто пошли со мной, сделали это по своей воле. Вот ты, ты хотел бы прямо сейчас уйти с этого опостылевшего тебе судна и пойти со мной в мою пещеру?
Том оглянулся, чтобы убедиться, что их сейчас никто не слышит. Получить взбучку от капитана за разговоры с таинственной незнакомкой, оказавшейся в этом странном месте в явно неположенное время, ему не хотелось.
- В твою пещеру? Но я не могу оставить вахту.

- Да, у меня тут неподалеку в скале есть отличная пещера. Она небольшая, но очень уютная. К тому же в ней полно сокровищ. Не знаю, откуда они там, когда я нашла ее, они там уже были. И ни разу никто не пришел и не потребовал их обратно. Я могу показать тебе их. Горы золота, жемчуга и бриллиантов.
Том заколебался.
- Ну же, давай! – подбодрила сирена. – Твоя веревка точно не пригодится никому до утра. Утром, если захочешь, я обещаю вернуть тебя сюда живым и здоровым. Если захочешь. Или ты можешь остаться со мной. Я буду любить тебя, добывать нам пищу, а ты будешь владеть всем, что есть в моей пещере. Ты будешь моим господином. Ты мне веришь?
Конечно же, Том не верил.
Но на корабле его ждала лишь монотонная тяжелая работа за миску похлебки, в которой – возможно – будет плавать кусок мяса. А на берегу – отцовские подзатыльники и претензии, что привез из плавания сущие копейки, которых семье не хватит даже дотянуть до Рождества, не говоря уже о том, чтобы пережить зиму.
- Я согласен.

- Ну так прыгай!
Холодная вода на секунду сомкнулась над ним, но он тут же всплыл и схватил ртом глоток воздуха.
- Ну вот и умница. Теперь плыви за мной, так быстро, как только сможешь.
Она устремилась вперед, и он видел перед собой лишь быстрые и сильные движения ее хвоста.
Он думал, что у него начинается новая жизнь.
Она сидела краю торчащей из моря скалы и смотрела на удалявшуюся к берегу фигуру. Надеяться, что кто-то действительно полюбит ее и будет нежно гладить по мокрому хвосту, слушая жалобы на давно опостылевшую холодную морскую воду, она перестала лет триста назад. Теперь ей было интересно другое: доплывет хоть кто-нибудь до берега или не доплывет? Сколько их было, таких, улепетывающих с мешком за спиной, и еще ни один не смог удовлетвориться тем количеством сокровищ, которые действительно мог на себе унести. Каждый хотел хоть чуть-чуть, но еще. И еще. И еще.
И в итоге оказывался один на один с морем и камнем, который он сам, добровольно повесил себе на грудь.
На самом деле, конечно, на спину, но в таких случаях детали уже не имеют значения.
Человек вдалеке стал двигаться медленнее. Еще медленнее. Потом хаотично задергался. «Пытается снять с себя мешок, - подумала она. – Ничего не выйдет. Все они так боятся потерять сокровища, что привязывают их к себе намертво".
Намертво.
Она не торопясь поплыла вперед. Когда она бесшумно приблизилась к нему, он уже пошел ко дну. Она нырнула в соленую воду – к счастью, здесь было не очень глубоко. Сколько раз она уже отвязывала этот злосчастный мешок с утопленников, которые всего несколько минут назад были сильными, здоровыми, полными жизни мужчинами? Эх, люди, всегда всего вам мало. Она закинула мешок себе на плечо и, проворно двигая хвостом, поплыла к пещере.
На горизонте появился еще один корабль.
Автор: Анастасия Лобская, www.puszczakinar.com
«Морские сирены». Лубок, 1866
Made on
Tilda